В комментариях к предыдущему посту коллега задала вопрос о том, что такое власть.
Для себя я нашла здесь такой ответ:
Власть — это то, что лишает субъективности.
Власть как феномен — это не просто отношения между людьми. Это механизм, структурирующий эти отношения и формирующий социальное поле. Власть не всегда локализована.
В “Надзирать и наказывать” Фуко описывает трансформацию власти: от ситуации, когда один влияет на другого и распоряжается телом, она превращается в то, что скрыто и уже не привязано к взаимоотношениям. В начале текста он описывает казнь Дамьена — расчленение, которое превратилось в театральное представление. Это история, когда король, держа власть в своих руках, напрямую воздействует на тело подданного. Это юридическая власть, власть закона.
Спустя несколько глав мы наблюдаем феномен дисциплинарной власти. Эта власть задает рамки пространства. На тело теперь не нужно воздействовать напрямую. Властные механизмы переходят в невидимое поле.
Если говорить о психиатрической власти, которую описывают Фуко, Сас, Гоффман, Иллич и другие философы, здесь мы переходим в область власти-знания.
И тут вы скажете: “ну хорошо, а чем психоанализ в отношении к власти отличается от психиатрии и психотерапии?”.
И тут мы снова возвращаемся к прописным истинам каждого лаканиста (нет). О “предположительно знающем” и “господах”.
Несколько месяцев в одной из моих групп мы с коллегами поднимали вопрос о том, что такое субъективность и субъективация в психозах. Одна из коллег сформулировала его так: “Почему мы считаем, что все структуры, за исключением невроза, не имеют субъективности?”.
Ой! Кажется, мы случайно нашли власть психоаналитика.
Но вообще-то все не так просто. Подробно о власти психоаналитика расскажу в следующем посте.
Для себя я нашла здесь такой ответ:
Власть — это то, что лишает субъективности.
Власть как феномен — это не просто отношения между людьми. Это механизм, структурирующий эти отношения и формирующий социальное поле. Власть не всегда локализована.
В “Надзирать и наказывать” Фуко описывает трансформацию власти: от ситуации, когда один влияет на другого и распоряжается телом, она превращается в то, что скрыто и уже не привязано к взаимоотношениям. В начале текста он описывает казнь Дамьена — расчленение, которое превратилось в театральное представление. Это история, когда король, держа власть в своих руках, напрямую воздействует на тело подданного. Это юридическая власть, власть закона.
Спустя несколько глав мы наблюдаем феномен дисциплинарной власти. Эта власть задает рамки пространства. На тело теперь не нужно воздействовать напрямую. Властные механизмы переходят в невидимое поле.
Если говорить о психиатрической власти, которую описывают Фуко, Сас, Гоффман, Иллич и другие философы, здесь мы переходим в область власти-знания.
И тут вы скажете: “ну хорошо, а чем психоанализ в отношении к власти отличается от психиатрии и психотерапии?”.
И тут мы снова возвращаемся к прописным истинам каждого лаканиста (нет). О “предположительно знающем” и “господах”.
Несколько месяцев в одной из моих групп мы с коллегами поднимали вопрос о том, что такое субъективность и субъективация в психозах. Одна из коллег сформулировала его так: “Почему мы считаем, что все структуры, за исключением невроза, не имеют субъективности?”.
Ой! Кажется, мы случайно нашли власть психоаналитика.
Но вообще-то все не так просто. Подробно о власти психоаналитика расскажу в следующем посте.